«Я смотрю, насколько человек синхронизирован сам с собой. Можно петь в ноты, но если ты не “в себе” — это сразу видно».И тут композитор вспомнил о своем друге и наставнике, Иосифе Давыдовиче:
«Кобзон как-то признался мне, что петь под фонограмму — это для него было почти пыткой. Он всегда пел вживую. А фонограмма… Ну как можно взять дыхание точно в том же месте, если запись сделана много лет назад?»По словам Николаева, необходимость петь под запись для мэтра сцены была самым настоящим наказанием — и он полностью его в этом понимает.
«Я с ним абсолютно согласен. Никакая техника не заменит живого момента, настоящих эмоций и вибрации “здесь и сейчас”», — подчеркнул автор «Пяти причин».К слову, музыкальный талант в семье Николаева продолжает передаваться по наследству. Недавно его девятилетняя дочь представила первую песню, созданную вместе с отцом. Новый дуэт? Кто знает — возможно, история начинается прямо сейчас.
Когда музыка — это больше, чем профессия. Это правда. Это жизнь. Это дыхание. Игорь Николаев напомнил, что настоящая сцена начинается там, где артист не боится быть собой — без дублей, без фильтров, без фонограммы.